Игнорирование - самое жестокое наказание для ребёнка
Игнорирование - самое жестокое наказание для ребёнка
Большинство родителей считает, что детей нужно время от времени наказывать. Они полагают, что это важная часть воспитательного процесса. Но далеко не все взрослые осознают, в чем разница между наказанием и унижением – а значит, насилием. Разобраться в вопросе помогла детский психотерапевт Ирина Млодик.
Игнорирование - самое жестокое наказание для ребёнка, изображение №1 - Какое наказание превращается в насилие? Как понять, где проходит черта между правильным, полезным наказанием и опасным, травмирующим?
Ирина Млодик: Есть два вида наказаний. Первое – когда ребенок действительно совершил какой-то ощутимый проступок. В этом случае важно понести ответственность. Это как у взрослых. Ведь если мы с вами нарушим закон, тоже будем наказаны. И ребенок должен понимать: ему придется отвечать за то, что он нанес кому-то ущерб, исправить то, что он разрушил, разбил. Это нормально.
Но часто родители наказывают ребенка лишь по одной причине – собственного бессилия. Ведь если мать и отец обладают авторитетом, они могут так сказать ребенку «стоп, не делай этого больше», что и наказывать не придется. На мой взгляд, наказания редко бывают нужны. Дети и сами понимают, когда они совершили плохой поступок и должны за него ответить. И часто сами говорят: «Прости меня».
- Бывает, что родители бьют ребенка не от ощущения бессилия – таков их способ поддерживать порядок в доме, демонстрировать свою власть.
И.М.: Скорее всего, их тоже били в детстве. И они переносят модель «воспитания», полученную от родителей, на собственных детей. Они могут думать, что это такой способ проявлять любовь и заботу.
- Если в семье принято наказывать ремнем и это правило известно ребенку, можно ли считать порку насилием?
И.М.: В чем разница между родительским воздействием и насилием? В том, что ребенок может оспорить родительское решение. Он может расплакаться. И родитель примет его чувства. Там, где ребенку отказывают в страхе, в боли, в переживании, и появляется насилие. Одно из его проявлений – унижение ребенка. То, что делают очень многие родители, к сожалению, – у нас это насилием даже не считается.
Но что такое унижение? Это «я тебе отказываю в достоинстве, я унижаю тебя, и ты в этот момент перестаешь быть человеком».
- Типичный пример: на вокзале или в универсаме ребенок начинает капризничать, а мать публично объясняет ему, какой он плохой.
И.М.: Да. Это вызывает у ребенка чудовищный стыд, часто гораздо больший, чем его проступок. А делает это мать чаще всего от бессилия. Потому что не смогла нормально поставить ребенку границу, решительно ему отказать, у нее недостаточно авторитета, чтобы он ее послушался. Ее крик, шлепки и затрещины – знак того, что родитель не справляется со своей ролью.
- Несколько лет назад по нашей просьбе Левада-центр проводил масштабный опрос на эту тему. Большинство родителей (87%) считают, что время от времени наказывать детей стоит, а 75% родителей по-прежнему прибегают к телесным наказаниям. Чем они опасны?
И.М.: Меня ужасает такая статистика. Известны и другие цифры: 14 000 женщин и 2500 детей погибли в результате домашнего насилия за один только 2014 год. Это, по сути, число погибших советских военных на протяжении 10 лет афганской войны. Мы уже не берем тех, кто попал в больницу, кто выжил.
По сути, цифры говорят: у нас это культурная норма – избивать друг друга. В порыве ярости мы можем не остановиться и убить жену, ребенка, кого-то еще. Ведь это поразительно.
Почему родительское насилие так опасно? Потому что дом – это место, где мы хотим чувствовать максимальную безопасность. Родители – люди, которым мы хотим максимально доверять. Дети – существа, которые максимально беззащитны.
И когда мы бьем ребенка, мы разрушаем его ощущение опоры в жизни, саму идею безопасности. Мы ему как будто говорим: «Близость там, где тебя могут стукнуть и унизить. Вот что такое близость».
И потом, во взрослом возрасте, он воспроизводит этот стиль поведения в отношениях со своими партнерами. Он невольно использует одну из двух стратегий: либо бояться, либо бить другого. И становится либо жертвой, либо насильником.
Многие дети, к которым родители применяли насилие, становятся потом регулярными посетителями психологов.
- Есть исследование, что телесные наказания не только способствуют росту агрессии у этих детей, но и замедляют их интеллектуальное развитие.
И.М.: Конечно. И я даже могу сказать почему. У ребенка, которого бьют или унижают, страх вырастает в аффект. А когда мы в аффекте, мы начинаем плохо соображать. Вся физиология направлена на то, чтобы бежать или прятаться, а не на то, чтобы думать. Я говорю это специально для родителей, которым важно интеллектуальное развитие их детей.
- Есть и менее очевидные виды насилия. Я не говорю сейчас о ситуации, когда отец или мать может шлепнуть ребенка сгоряча, а потом остыть и извиниться, – это как раз то, что родители способны заметить и проанализировать.
И.М.: Это, кстати, не будет насилием, потому что родитель своим извинением говорит ребенку: ты действительно меня разозлил, но форму я выбрал неправильную, я не должен был тебя шлепать. Я погорячился. В этот момент к ребенку возвращается достоинство, и он может уже как-то справиться с ситуацией.
Понятно, что лучше бы совсем не шлепать. Но если уж шлепнул и извинился, это гораздо человечнее, чем считать, что так и надо – бить, чтобы человеком вырос, для профилактики.
- А игнорирование? Некоторые родители, которые не могут себе позволить физическую агрессию, считают эффективным способом наказания бойкот. Который может длиться от нескольких часов до нескольких недель. Они перестают замечать ребенка, демонстрируя ему, насколько он их разочаровал. Вы считаете это насилием?
И.М.: Это очень вредный способ реагировать на поведение ребенка. Формально, наверное, его нельзя назвать насилием. Потому что границы ребенка в этот момент не нарушаются.
Но давайте разберемся, что такое игнорирование. Оно же транслирует ребенку: если ты меня не слушаешься, то я разрываю связь с тобой. Тебя для меня не существует. Все, ты остаешься один, я бросаю тебя.
А если ребенку 3 года или 5 лет – это совершенно невозможно вынести. Дети сразу прибегают и говорят: «Мамочка, прости меня». Они не могут выдержать этой разорванной связи, ощущения того, что их аннулировали, уничтожили. Сложность еще в том, что мать в этот момент считает себя правой, она такая молодец. Потому что не орет, не истерит, не совершает явного насилия. И она даже не осознает, какие последствия рождает в душе ребенка. Она вызывает у него колоссальную тревогу и страх, что значимый для него человек его внезапно покинет.
- Есть еще одна форма наказания, об эффективности которой ведутся дискуссии. Я имею в виду time-out, когда родители оставляют ребенка наедине с собой. Например, в отдельной комнате. И дают ему возможность поразмышлять о содеянном. Некоторые психологи рекомендуют так делать. Это тоже игнорирование или это другой, безвредный метод?
И.М.: Здесь нет однозначного ответа. Мне кажется, time-out больше нужен родителям. Если что-то случается, прежде всего именно родитель впадает в аффект от того, что произошло.
- То есть это способ обезопасить ребенка от своего гнева.
И.М.: И лучше всего сказать так: «Ты знаешь, я сейчас очень зла на тебя, просто не могу тебя видеть. Давай ты сейчас на 15 минут пойдешь в свою комнату, чтобы я могла успокоиться, и потом мы с тобой поговорим».
Это не значит, что связь разорвана. Родитель объясняет, что ему нужно справиться со своими чувствами, обозначает конкретное время, обещает поговорить. Иногда это помогает.
Когда же истерика у ребенка, то оставлять его надолго наедине с собой нельзя. У маленьких детей и так слабая саморегуляция. Они нуждаются во взрослом, который их обнимет, утешит. Поэтому родители, которым требуется прийти в себя, должны брать максимально короткий time-out. И четко его обозначать.
- Когда ребенок может начать сопротивляться насилию? Можно ли его научить этому?
И.М.: Прежде всего, мы должны относиться к ребенку с уважением. И тогда, если кто-то другой унизит его достоинство, ребенок как минимум будет изумлен. Он расскажет нам, что воспитательница сделала или сказала что-то нехорошее. И тогда мы объясним: «Никто не вправе тебя шлепать, обзывать и унижать. Я завтра поговорю с ней».
Если так ведет себя кто-то из членов семьи, то мы, матери, тоже можем утешить ребенка, успокоить. Можем сказать, что папа прав по сути своей, но по форме он не имел права так говорить. А потом мы идем к мужу и разговариваем о том, как все-таки ставить границы ребенку, не переходя черту.
Особая история, если отец регулярно бьет, оскорбляет и не испытывает раскаяния. Вот здесь женщине бывает трудно раз за разом объяснять, что так нельзя. В такой семье воспитывают не человека с достоинством, а жертву или агрессора, который будет повторять это поведение в дальнейшем.
- Как случайному свидетелю насилия над ребенком реагировать? Вмешиваться или проходить мимо?
И.М.: Это очень сложный вопрос. Если мы видим, что взрослый бьет ребенка, у нас есть право подойти и сказать: «Слушайте, у нас запрещено насилие над детьми. Согласно статье 65 Семейного кодекса, родители не вправе причинять вред физическому и психическому здоровью детей. Вы нарушаете закон, остановитесь или я вызову полицейского». Возможно, это кого-то остановит.
Но если родитель кричит на ребенка в аффекте, вмешиваться трудно, мы же не видели предыстории скандала. Мы сделаем замечание и отойдем. А родитель от стыда, что его застали в неприглядном виде, возможно, напустится на ребенка еще больше. Но в любом случае нужно быть информационно подкованными и ссылаться на закон, который запрещает насилие.
- Помогает ли психотерапия справиться с тем негативным влиянием, которое насилие над ребенком оказывает на всю его взрослую жизнь?
В терапии это возможно. Все чаще ко мне на прием приходят родители, которые говорят: «Меня били, и я теперь бью своего ребенка; помогите мне освободиться от этой модели поведения, я хочу перестать». Происходит это не быстро. Для того чтобы освободиться от этой связи, взрослому приходится прожить свою детскую историю еще раз, переосмыслить ее. После этого ему легче выдерживать и свои собственные аффекты, и аффекты своего ребенка. И он перестает передавать эту страшную эстафету из поколения в поколение.
