25 точных цитат Евгения Гришковца, которые как хорошие советы и повод задуматься

25 точных цитат Евгения Гришковца, которые как хорошие советы и повод задуматься

Неважно, хорошая гостиница или плохая, дешевая или дорогая. Заходишь в номер, а там видишь одноразовое мыло, одноразовые стаканчики и сам понимаешь, что ты тоже здесь одноразовый. Максимум двухразовый. («Год жжизни»)

Это такое чувство... Которое называется таким словом, которое на родном языке произносить ужасно трудно. На чужом, иностранном, можно сколько угодно его безответственно говорить. А скажешь на родном языке, тут же об него споткнешься и, как бы извиняясь, откашляешься. И даже если это слово подумать... там, у себя в мозгу, подумаешь и тут же, как бы извиняясь, споткнешься об него и откашляешься... Это слово «любовь». («Планета»)

Тысячи людей сейчас летят в туалетах самолетов, думают о том, как же им неудобно, вместо того чтобы думать, что они летят. («Одновременно»)

— Мне семьдесят шесть лет, — сказал он по-английски, — и знаешь, я думаю, что заработал себе право держать вилку в той руке, в которой мне держать ее удобно. («Следы на мне»)

И я понял в этот момент, по кому скучаю. Я понял, какого человека мне не хватает в жизни. Это конкретный человек. Мне он необходим, и я по нему скучаю. Я скучаю по себе счастливому. («Сатисфакция»)

Мы только один раз были в том кафе, а я не могу теперь проезжать мимо него. Я стараюсь этого не делать. Мы просидели тогда в нем не более сорока минут, выпили — она чай, я два кофе. Говорили ни о чем, она смеялась, а я смотрел на нее— и думал о том, как я хочу взять ее сейчас за руку и не отпустить никогда. Посидели сорок минут, и это кафе стало для меня «нашим» кафе. Я не могу туда зайти больше, и вид этого кафе ранит меня. И бульвары... все бульвары ранят. И весь город ранит меня беспрерывно. Потому что она здесь. А все те места, где мы встречались, стали просто эпицентрами нестерпимого... волнения, тревоги...("Рубашка«)

Но у вас же с собой русско-французский разговорник. И вы находите в нем нужный вопрос, выбираете подходящего француза, подходите к нему и, водя пальцем по страничке разговорника, читаете: «Экскьюзе муа...» И в этот момент я догадываюсь, что вопрос-то я, конечно, задам, но мне же на него ответят. То есть более бессмысленной книжки я лично не держал в руках. («Одновременно»)

Хочу покупать в июне первую, самую первую черешню и не чувствовать, что это дорого, а через неделю станет дешевле. Понимаешь, чего я хочу? («Рубашка»)

А когда иду покупать тебе подарок на день рождения, хожу по магазинам и прикидываю: «Ага, вот это для него слишком дешево, а вот это слишком дорого». И выбираю подарок по такой цене, которая, я полагаю, тебе подходит. Понял? То есть нахожу конкретную цену. Кому? Другу. Тебе. Свинство? А забавно. («Рубашка»)

Вот детям дают деньги, а они сразу знают, что с ними делать. Все на свете они тянут в рот, а деньги они сразу раз — и в заначку. («Рубашка»)

Любовь не может быть ни счастливой, ни несчастливой. Она невыносима в любом случае. («Рубашка»)

А широко улыбаться в одиночку, наверное, совсем невозможно. Широко улыбаться можно только кому-то. Другому человеку. («Планка»)

Когда в полном отчаянии говоришь женщине, и говоришь-то каким-то срывающимся голосом: «Поверь, поверь мне, что никто и никогда так, как я, любить тебя не будет. Никто и никогда. Ты понимаешь?» И отчаянно при этом трясешь рукой. Потому что смотришь в ее глаза и сразу догадываешься по глазам, что все мужчины так говорят. Все так говорят. Этими же самыми словами. И это ужас. Потому что все говорят правду. Потому что, действительно, никто не сможет точно так же, как Я... Точно так же не сможет, а слова те же... И ясно, что ничего нельзя объяснить. Объяснить ничего не получится. И в этот момент хочется только головой в омут или в окно. («Дредноуты»)

И тогда я сделал значительный жизненный вывод из произошедшего... Прекрасно помню, как понуро шел за мамой к палаткам и думал... Думал и понял на всю жизнь: взрослеть невыгодно. («Узелки»)

То, что родилась девочка, меня удивило. Почему не мальчик? Не огорчило. Именно удивило. Хотя, если бы мне сказали, что родился мальчик, я удивился бы не меньше: почему не девочка? («Узелки»)

Юный человек в свои 16–18 лет спокойно понимает и осознает прожитую жизнь как огромную, а грядущую — как бесконечно долгую. Взрослый или пожилой человек, наоборот, понимает прожитое коротким, а время скоротечным. («Узелки»)

Когда слышишь, видишь, встречаешься с тем, что напоминает о счастье, обычно становится печально. Воспоминания о радости грустны. («Театр отчаяния. Отчаянный театр»)

Я не знал тогда, что времени может не хватать и что придет такая жизнь, что его не будет хватать постоянно. («Театр отчаяния. Отчаянный театр»)

Когда тебе 16, все должно иметь конкретное объяснение, причины и смысл. Смысл по возможности простой. («Театр отчаяния. Отчаянный театр»)

Как же мне невыносимо. Господи. Зачем я так влюбился? («Рубашка»)

Однажды я экспериментировал. Как только видел, что какой-нибудь человек смотрел на часы, я тут же подходил и спрашивал у него: «Сколько времени?» Все без исключения опять смотрели на часы, прежде чем ответить. («Рубашка»)

А что у меня вообще есть? Люди, которых я люблю? Они у меня есть? Это мое? Боюсь, что это я у них есть. Во всяком случае, я хочу, чтобы это было так. («Реки»)

— Все же хорошо, правда? 

— Конечно! Все отлично.

— Отлично-то отлично! А вот хорошо ли? («Следы на мне»)

Москва сразу стала светлее. Окна, фонари, огни вывесок и рекламы отразились в низком небе и в каждой снежинке. В каждой летящей и уже упавшей снежинке... «Она любит меня, — догадался я. — Я хороший человек. Меня можно любить. Господи... Я хороший». («Рубашка»)

Мы точно были счастливы, хотя и очень недолго. Я помню, помню, как было желание, прямо необходимость, чтобы у нас с ней была семья. Я был несколько раз влюблен, но никогда такой необходимости не испытывал. Только с ней. Такую-сякую, но семью. И это было не так, что вот будет семья, но я потеряю свободу. Было совсем по-другому. Не жертва, а потребность, необходимость лишиться части свободы. У меня была потребность дома. («Сатисфакция»)

Я-то тогда думал, что я навсегда. («Реки»)

Главная цель любого отдыха — это возможность соскучиться по дому. («Продолжение жжизни»)

Сложно представить себе Человека-паука в Венеции, на Монмартре или на Биг-Бене. Равно как и Дракула вряд ли убедительно смотрелся бы летящим над Гудзоном, на фоне знаменитых небоскребов. Он же граф. («А.....а»)

Если любите — не сомневайтесь. («Год жжизни»)