Как мы приучаемся ничего не хотеть

Как мы приучаемся ничего не хотеть

Пример, который я много раз приводила в лекциях: ко мне пришла клиентка с проблемой жизненно важного выбора («замуж или в монастырь?»).

Я спрашиваю:

— У вас есть какие-то отношения?

— Нет. 

— Вы подвизались в каком-то монастыре? 

— Нет, я уже давно ушла… Но я всерьез думаю о своем призвании.

Дальше мы дошли до того, что я стала задавать ей очень простые вопросы: знаете ли вы, что вы любите, что вам хочется — чай или кофе, картошку или макароны? Казалось бы, какая картошка, если речь о призвании?! Но в том-то и дело, что если ты не слышишь себя на уровне самых простых потребностей, если ты не способен распознать, что хочешь — есть, спать, гулять или поваляться с книжкой, — то как ты вдруг сможешь услышать себя на более высоком уровне?

Если все твои «гномы» подавлены и под запретом, то странно было бы думать, что самый главный из них, отвечающий за смысл жизни, в порядке. Оговорюсь: иногда жалобы на апатию и отсутствие интереса к чему-либо являются симптомами психических расстройств или даже психиатрических заболеваний, и очень важно это диагностировать. Если мы имеем дело, например, с клинической депрессией, важна медицинская помощь, иногда медикаментозная. При некоторых тяжелых заболеваниях эти признаки в принципе не поддаются окончательному излечению. Но в большинстве случаев подобное апатическое состояние может иметь психологические причины.

Почему плохо быть «удобным ребенком»

«Ноги растут», как обычно, из очень раннего детства. Структура потребностей формируется у человека, начиная с рождения, примерно до полутора лет. Здесь важен ответ на вопрос: откликается ли мир на мои потребности или нет? Нераспознавание своих желаний — здесь самое простое из нарушений.

Ребеночек кричит, потому что он хочет есть, а мама не распознает это, и, думая, что он мокрый, меняет ему пеленки. Или наоборот: младенец кричит, мама его кормит, а у него на самом деле болит живот. Если это происходит постоянно, то у маленького человека формируется (естественно, неосознанно) такая установка: то, что я хочу — не важно, мир мне никогда этого не даст. Мир никогда не угадывает, ведь я хочу одно, а мне дают другое. Что делать, если мама большую часть времени не может меня понять? Представляете, какая фрустрация: ты голодный — тебе не дают есть, ты мокрый — тебя не перепеленают, у тебя что-то болит — тебя не успокаивают.

Как такому ребенку выжить? Защитная реакция может стать, например, такой: перестать хотеть. И потом, во взрослом возрасте, это аукнется неразличением чая и кофе… Человек действительно не будет слышать себя. Я знаю людей, которые настолько отучились распознавать свои витальные потребности, что не чувствуют повышение температуры тела до 38 градусов. На вопрос о том, что они выбирают на обед в обеденный перерыв на работе, они могут ответить: «То, что берет мой сосед».

Еще пример: человек заболевает, и, пока его не покормят, сам не поест. Это нарушение слышания на уровне потребностей складывается в первый год жизни. Дальше. С восьми месяцев до двух с половиной лет формируется то, что касается собственно желаний, ответа на вопрос «чего я хочу?». Ребенок уже начинает вставать, пытается ходить, проявляет познавательную активность. В этот период у него фейерверк желаний, и здесь тоже очень важен контакт взрослых с ребенком.

Сегодня на службе в церкви я наблюдала маленькую сцену между бабушкой и внуком. Ребенок говорил: — А я уже хочу выйти из храма! А бабушка отвечала: — Ты знаешь, а я хочу еще на какое-то время остаться, чтобы причаститься.

Я думаю: какая прелесть. Здоровая коммуникация. Ребенок предъявляет свое желание, а взрослый спокойно отвечает на это, не осуждая его и не отрезая: «Нет, мы останемся, еще рано уходить» — такое послание было бы блокирующим. Встреча разнонаправленных желаний и спокойное их обсуждение очень важны. Ребенок должен получать от взрослого ощущение: я могу быть поддержан в моих действиях. Мои желания — это не плохо. Но это же страшно неудобно. Ребенок бегает, носится, хочет сто тридцать три вещи — нормальному родителю это трудно выдержать.

Бывают «спокойные» дети: где их посадили, там они и сидят, сами с собой играют, никого не мучают, не дергают, не бегают, не кричат. Папа и мама страшно любят и поощряют такое поведение, ведь это очень удобный ребенок. Удобный… А что у него происходит со сферой желаний? Если это не особенности характера, то, скорее всего, ребенок уже усвоил, что мама довольна тогда, когда я никак себя не проявляю. А если я активизируюсь, мама будет недовольна, и это — плохо. Ведь дело в том, что потребность в одобрении и поддержке, в теплом эмоциональном контакте с родителем — потребность номер один для ребенка. Если малыш видит, что мама (или другой значимый взрослый) отстраняется, делается холодной, не одобряет, для него это катастрофа.

Как может реагировать взрослый на бесконечные детские «хочу»:

• отстань;
• много хочешь — мало получишь; 
• вырастешь — узнаешь (это значит, что сейчас надо стиснуть зубы, терпеть и ждать, когда же наступит счастье);
• я — последняя буква алфавита (по сути: «сиди и молчи»); 
• на всякое хотение должно быть терпение; 
• посмотрим; 
• хотеть не вредно; 
• я тоже много хочу; 
• любопытной Варваре на базаре нос оторвали; 
• у меня в детстве ничего не было, а ты…

В лучшем случае — «потерпи, вырастешь». Вырастешь… Представляете, что это такое для ребенка? «Вырастешь» — это какая-то другая жизнь, для него это почти равнозначно «никогда».

Иногда можно и ничего не говорить, но так поморщиться, что все станет ясно… У нас это в культуре, мы эксперты по вопросу, как задавить желания. Что остается делать ребенку? Если он сопротивляется, хулиганит, брыкается, — это хорошо, дорогие родители. Это значит, там, внутри еще не все вымерло.

Но это страшно неудобные дети. Хороший, «правильный» ребенок, который «все понял» и перестал хотеть, потом, в тридцать, сорок, пятьдесят лет будет думать: а что же я вообще в жизни хочу, что мне нравится? У верующего человека это незнание себя может подпитывать иллюзию высокодуховной жизни в послушании.

Надо оговориться: иногда отсечение своей воли перед духовником на самом деле и плод, и свидетельство подвижнической христианской жизни, как это было у Досифея, ученика и послушника аввы Дорофея. Но в большинстве случаев у нас сегодняшних это все-таки не так. Когда бы это была подлинная духовная жизнь? Когда я хорошо понимаю, чего хочу, но делаю сознательный выбор в пользу другого. Но мы чаще имеем подмену, потому что вопрос о своих желаниях даже не ставится.

При этом желания подавленные могут очень «благочестиво» выглядеть: никаких страстей и явных грехов, все тихо и спокойно. Но гномы-то никуда не делись, просто они спят. Сразу оговорюсь: не надо винить наших «плохих», «непросвещенных» родителей, которые не читали Ю.Б. Гиппенрейтер. Просто они не знали, как надо. Попробуй выдержи даже одного орущего и бегающего ребенка. А если это многодетная семья? Это действительно тяжело.

Альтернатива советскому детству

Вы наверняка знаете анекдот, в котором бабушка зовет внука домой: «Петя, иди домой» — «Я замерз?» — «Нет, ты голодный». Это ведь про многих из нас. «Я знаю за тебя, что ты хочешь». Откуда вдруг такой человек, став взрослым, поймет, каково его призвание и прочие далеко не ординарные вещи? Богу понадобится прорываться к этой личности, чтобы Его голос был услышан! Порой сталкиваешься с известной историей из практики психотерапевтов: звонит женщина и говорит: «А можно мы с ребеночком придем на консультацию?» — «Конечно, приходите. А сколько сыночку лет?» — «Сорок…».

Недавно я была в санатории, где в стоимость входили сауна с бассейном. И вот я наблюдаю такую сцену.

Входят бабушка с внуком (внук — молодой человек, выше меня ростом), он говорит: «Ба, я не хочу в сауну», а бабушка в ответ: «Нет, я знаю, ты хочешь». Я вжалась в шезлонг: вмешаться не могу, но так хочется. Такие случаи происходят каждый день. Подобная модель отношений не будет способствовать развитию собственных желаний. «Я за тебя знаю, что ты должен хотеть», или «лучше, чтобы ты ничего не хотел», или «все, что ты хочешь — неправильно» — все это очень часто встречается.

Мы с вами, в основной массе, — дети советского времени. То, что ребенка надо одеть, накормить, наши мамы понимали. А какие-то желания? Ну… ребенок должен хотеть ходить в музыкальную школу. Какими же должны быть хорошие родительские послания? Что можно сказать ребенку, чтобы не убить в нем сферу желаний? Одно из важных ключевых посланий: ты имеешь право иметь свои желания. Важно принимать потребности — свои, ребенка, другого человека. Позволить им быть. Ребенку можно сказать: «Потерпи. То, что ты хочешь, сейчас невозможно». Но пусть это будет вторая часть фразы, а первая ее часть должна выражать поддержку: «Ты что-то хочешь? Это нормально и хорошо». Уважение права на желания — очень простая вещь. В том числе и на собственные.

Мы поговорили о том, какие потребности есть у человека и как установки, послания, которые получает ребенок в детстве, могут влиять на его способность, уже будучи взрослым, осознавать — что я хочу.